идеализм, начавший вести свою собственную жизнь
22.01.2011 в 17:23
Пишет Isaro:Букет зарисовок
Подборка зарисовок по пэйрингу.
Автор: Isaro, то есть я
Перепост с моего дневника. Для будущих поколений, так сказать
Без названия. Немного флафф. PG за грязные намеки
читать дальше
Они проталкиваются сквозь галдящую толпу, концентрирующуюся возле ларьков с сахарной ватой и вокруг парней в костюмах мультяшных персонажей. Точнее, проталкивается только Артур, а Имс с абсолютным комфортом вразвалочку двигается за ним, ни на секунду не затыкаясь. Похоже, в этом кошмаре, называемом "ярмаркой", имитатор чувствует себя как в доме родном. У Артура же начинает болеть голова и подергиваться глаз, и он в который раз проклинает себя за то, что согласился на предложение партнера посетить сие "царство неистового веселья", самого партнера (за доставучесть) и весь мир вообще.
Имс позади продолжает веселиться:
- Признай, тебе это понравилось! Когда вошла горничная...
- Нет, не понравилось. - Отрезает Артур, продолжая работать локтями и чувствуя, как от одного воспоминания начинает гореть лицо. - И я не собираюсь обсуждать это здесь!
- Черт, но ты бы видел своё лицо! Тебе точно понравилось. Надо будет повторить... Куда ты несешься, между прочим?
- Я пробиваю себе путь на свободу, Имс, тебе не понять. И нет, мне не понравилось, я не эксгибиционист, и мы не будем этого повторять!
- А я вот уверен, что понравилось.
- А я, не поверишь, точно знаю, что нет.
- Да.
- Нет!
- Да-да.
- Нет!
Это глупо, они ведут себя как дети, но Артур не может ничего с этим поделать. Прежде чем Имс успевает сказать ещё одно "да", координатор резко разворачивается и выдает решительное:
- НЕТ!
..прямо в лицо только что открывшему рот имитатору.
И замирает.
В глазах Имса прыгают чертики, он всем видом выражает, как доволен собой и этим миром, и вообще выглядит так, будто весь этот мир принадлежит только ему. Артур понимает, что его банально развели, спровоцировали на детскую эмоциональную реакцию, его захлестывает волна возмущения и обиды... И тогда имитатор просто открывает рот и со смехом говорит:
- Я люблю тебя. - Так, словно говорит это всегда и везде, легко, и ни капли не смущаясь.
И вся обида, утренний инцидент с горничной, толпа, дела уплывают на второй план, а мир сужается до лица имитатора, растянувшихся в улыбке мягких губ и слов о том, о чем, казалось, они негласно решили не говорить.
Артур стоит как столб. Люди вокруг постоянно двигаются и возмущаются, наталкиваясь на него. А Имс, посмеиваясь, громко провозглашает что-то типа "Проклятый туберкулез!", мягко берет Артура за руку и уводит сквозь мигом образовавшееся вокруг них пространство куда-то, где тихо, тепло, и координатор сможет прийти в себя...
Без названия. Экшн. PG-13 за насилие и ненормативную лексику
читать дальше
Конечно, во снах им приходилось переживать многое. Они оба были весьма "тертыми калачами", когда дело доходило до колотых, резаных и огнестрельных ран, падений с большой высоты и оторванных конечностей, а Имса даже один раз сожгли на костре. Но, несмотря на весь этот богатый и увлекательный опыт, имитатор абсолютно точно знал, что боль от ран во сне не шла ни в какое сравнение с болью в реальности - мозг никогда не сможет правдоподобно представить то, чего никогда не знал. В этом, собственно, крылась причина, по которой Имс исключительно не любил, когда во сне стреляли в него: он слишком хорошо знал, каково это.
Теперь уникальная возможность узнать об этом из первых рук появилась и у Артура.
Имс не видел точно, как это произошло, только услышал крик боли, и координатора внезапно не стало рядом. Не теряя ни секунды, он тут же развернулся и ломанулся обратно, успев точнёхонько, чтобы всадить преследователю пулю в лоб прежде, чем тот успел проделать это с Артуром. Латинос рухнул на землю, не дойдя до Артура пяти шагов.
Координатор лежал в грязи, сжимая обеими руками подстреленную ногу. Что ж, если Артуру до этого не нравилась Мексика, то теперь он любил её ещё меньше... Имс убрал пистолет в кобуру и присел рядом. Пуля застряла в бедренной кости - повезло, но из входного отверстия небольшими толчками выплескивалась темная густая кровь, пропитывая дорогую брючину. Хозяин брючины сильно побледнел, зажмурился и всем видом выражал, как ему больно. И не только видом.
- Ах ты сука-сука-сука! - почти не разжимая зубов, матерился Артур.
- Сука как она есть, - подтвердил имитатор, отыскивая в кармане носовой платок (не очень чистый, но выбора не было), и попытался отцепить руки Артура от пострадавшей конечности.
Артур вскрикнул и вскинул голову, послав ему такой взгляд, что, будь он, скажем, персонажем из комиксов про супермужиков в лосинах, то вместо Имса уже лежала бы кучка пепла:
- Не лезь, твою мать!
Имс и бровью не повел.
- Артур, если я сейчас не сделаю что-нибудь, ты истечешь кровью. Так что потерпи, детка, я быстро.
- Не называй меня, блядь, деткой! - полувыплюнул, полупровыл координатор, отняв руки и позволив Имсу заняться своей ногой. - Ненавижу это!
- О, детка, я знаю... - заверил его Имс, сделав особое ударение на местоимении "я". Он прижал сложенный в несколько раз квадратик ткани к ране и тут же накрыл его ладонью Артура. – Прижми-ка его, сладкий.
Артур почти зарычал. Было бы очень грозно, если бы при этом он не кривился от боли и не так тщательно прижимал платок к ноге.
- Я тебя, рыбка моя, так называю именно потому, что тебе это не нравится, - продолжил Имс, снимая ремень и примеривая его на ногу координатора. Ремень для жгута не подходил: он явно не был рассчитан на то, чтобы его надевали чьё-либо худющее бедро. Имс принялся за Артуров галстук.
- Удавлю. - Злобно прошипел координатор в ответ на "рыбку". На конце "ю" превратилось в заунывное "уууу".
- Вот на этом и сосредоточься! - подмигнул Имс, снимая с его шеи галстук и прилаживая его на ногу. - Вот сейчас старина Имс перетянет тебе ногу, мы доберемся до доброго доктора Хуареса, и там, после дозы обезболивающего, ты меня сможешь убить всякими разными способами. Какими захочешь.
- Удавлю, утоплю и четвертую.. сукаблядь! Ммм!
Это Имс затянул импровизированный жгут, помогая себе найденным в кармане координатора карандашом. Внезапно Артур затих и обмяк. Имитатор наклонился над ним, опасаясь обморока, но ответом было только слабое, но твердое:
- А потом повешу и скормлю собакам.
- Тебе будет чертовски сложно меня повесить после четвертования! - рассмеялся Имс.
Он наклонился ниже и закинул руку Артура себе на плечо, принимая на себя его небольшой вес: вообще, он с легкостью бы смог донести партнера на руках, но этого бы Артур ему точно не простил ещё долго. Вместо этого он крепко обхватил его за талию одной рукой, другой подобрал с земли драгоценный Артуров кейс и развернулся в сторону, противоположную той, где валялся дохлый мексиканец.
- Я найду способ, - выдохнули ему в ухо.
- А я и не сомневаюсь! - Имс удобнее перехватил кейс, и они похромали прочь от места преступления. - А если делать это во сне, то можно даже по несколько раз!
Постепенно в темноте переулка растаяли их силуэты, а потом ночь поглотила и звуки их голосов...
Без названия. Кому-то может показаться флаффом. R за обнаженку и намеки на секс
читать дальше
Когда Артур, наконец, добирается до гостиницы и, игнорируя любопытные взгляды консьержа, поднимается в номер, Имс уже внутри. Свет не включен, но на одной из кроватей лежат небрежно сброшенные рубашка и брюки. Артур поводит плечом и устраивает большую удобную сумку около двери. Он так устал, что не хочется даже дышать. Тем более - обращать на что-то внимание. И гостиница, и номер не отвечают его представлениям о хорошем постое, но в этом деле всё наперекосяк, поэтому дешевая гостиница и один номер на двоих - меньшее из зол. Хотя афишировать отношения в крайней степени неразумно.
Имс в душе. Слышен шум воды, и из-под двери пробивается теплый электрический свет. Других звуков нет - Имс всегда моется тихо, не поёт и не фыркает, как можно о нем подумать, если близко не знать. Имс домашний вообще может быть настолько тих, что практически незаметен. Это часы абсолютного покоя и мира с самим собой. Но "Имс тихий" ещё может означать "Имс уснувший", а Артур устал и хочет в душ. И если не попадет в душ сейчас, рискует лечь спать прямо так. И только врожденное упрямство не дает плюнуть на самодисциплину. Подумав, он развязывает галстук и кидает его на пол (на аккуратность самодисциплины не хватает), потом расстегивает сорочку. Он никогда ещё не принимал душ вместе с Имсом - он не прыщавый подросток, а в душе надо мыться - но сегодня готов сделать исключение. Если не уснет.
Дверь оказывается незапертой. Это странно для осторожного имитатора, и говорит о том, что тот тоже устал. Внутри жарко и много пара, стенка душевой запотела до непрозрачности, и очертания Имса только угадываются. Он стоит вполоборота к Артуру, запрокинув голову вверх. Артур непроизвольно сглатывает, чувствуя себя неуютно оттого, что нарушает его уединение. Но одергивает себя: он ДОЛЖЕН смыть пот и грязь, а в Имсе нет ничего такого, чего бы он уже не видел. И вообще глупо стесняться принять душ с человеком, с которым уже обменялся почти всеми биологическими жидкостями. Артур решительно стаскивает белье и отодвигает перегородку.
Имс сразу оборачивается на шум. Льющаяся вода смешно прилизывает его волосы, и когда он двигает головой, они то облепляют широкий лоб, то с забавным пробором ложатся на виски. Вода бежит по его лицу, заставляя часто смаргивать, по полным губам, льется ручейком с подбородка, чертит дорожки в волосах на груди, оглаживает живот. Имс узнает его мгновенно, кажется, ещё до того, как Артур открыл дверь, и слегка улыбается, чуть приподняв брови. Он всегда улыбается, когда видит Артура, губами ли, глазами ли, словно Артур - постоянный источник радости и удовольствия. Это так странно иногда... Артур знает, что не идеален и не заслужил такого отношения. Сам Имс, сколько бы ни прошло лет, все ещё его изумляет. Но сейчас Артур чувствует себя роботом, поэтому в ответ на невысказанный вопрос, молча показывает глазами на воду и задвигает за собой дверцу.
Имс отодвигается, освобождая пространство, и Артур встает рядом, под струи воды. В первые секунды долгожданное ощущение на коже так интенсивно прекрасно, что по позвоночнику пробегает дрожь удовольствия. Но потом Имс кладет руку ему на талию, и центр ощущений смещается. Рука у Имса большая, тяжелая, немного мозолистая. В прикосновении нет ничего эротического, только ровное тепло и поддержка.
- Как прошло? - спрашивает Имс, отодвигаясь, чтобы вода не попадала в рот.
Артур тормозит, поэтому не отвечает сразу. От руки Имса по телу словно растекается энергия.
- Неудачно, - признается он. - Очень хорошая охрана.
- Ничего, - спокойно говорит Имс. - Завтра попробуем снова.
Это значит, у Имса тоже ничего. Сегодня они оба - неудачники.
- Повернись, - говорит ему Имс.
Артур открывает глаза.
- Секса не будет, - на всякий случай предупреждает он.
Имс смеется:
- Размечтался! Повернись, помыться помогу. - Вблизи заметны круги у него под глазами. Они чертовски зря взялись за эту работу...
- Я сам могу помыться, - не особенно убедительно возражает Артур.
Имс только хмыкает и подталкивает его. Артур поворачивается. Рука Имса соскальзывает с его кожи, но он не успевает ощутить пустоту, потому что в следующий момент Имс уже круговыми движениями массирует ему голову.
- Глазки закрой, - советует имитатор.
Артур решает не реагировать на подначку: ощущение великолепно. Имс аккуратно перебирает прядки, и плечи координатора покидает напряжение. Тело становится таким вялым, что он упирается руками в стенку, позволяя Имсу делать с собой все, что тому угодно. Ему уже все равно, как двусмысленна ситуация. Он уплывает куда-то далеко, сквозь полусон ощущая уверенные руки на своем теле, движения мочалки, тихие команды "повернись", "подними руку", "ещё чуть-чуть"...
Это все заканчивается так внезапно, что он тут же распахивает глаза. Он не знает, что написано у него на лице, но имитатор замирает, а потом порывисто целует его. Это их первый по-настоящему близкий физический контакт за день, он чувствует каждую впадину и шрам на теле Имса, и надо продолжить... Он знает, надо продолжить. Но они скорее оба уснут в процессе. Будет смешно, он знает. И Имс знает. Имитатор отстраняется.
- Вытереться сможешь сам, - заявляет он и щелкает Артура по носу, прежде чем уходит, даже не взглянув на полотенце. Артур остается один. Промаргиваться и вспоминать, как вытираться.
Когда он выходит, Имс уже сдвинул кровати, сбросил одеяла и спит лицом в подушку, раскинув длинные руки в стороны. Артур на секунду замирает. Он не знает, почему в итоге они сошлись вместе, и может найти много аргументов против этих отношений. Но понимает: именно сейчас он чувствует себя счастливым, цельным человеком, а без Имса жизнь никогда не была так обыденно-прекрасна...
Он легонько улыбается, забирается в постель и засыпает, положив руку поперек широкой Имсовой спины...
Без названия. Юмор с серъезными элементами и долей флаффа. Рождественский. PG за намеки на насилие
читать дальше
Звонок.
- Здравствуй, сладкий.
- Здравствуй, Имс. Я занят, давай быстрее.
- Ты всегда занят. Когда вернешься?
- Не знаю, тут возникли осложнения.
- Думаешь, успеешь к Рождеству?
- Не знаю. Имс, мне надо идти.
- Я рассержусь, если ты не успеешь к Рождеству.
- Что за детский сад, Имс? Ты же не любишь Рождество! Это глупая традиция.
- Давай будем считать, что в этом году я решил изменить свое мнение.
- И зря. Всё, я отключаюсь.
Гудки.
...
Звонок.
- Привет, Гринч!
- Я внезапно покрылся зеленой шерстью?
- Я не знаю, детка. Покрылся?
- Насколько я вижу, нет.
- Жалость какая... Скажи "Привет, Имс!"
- "Привет, Имс". Что случилось?
- Скоро Рождество.
- Я поражен до глубины души. Как я мог не заметить! И что?
- Мы договаривались, что ты вернешься к Рождеству
- Мы не договаривались. И до Рождества ещё две недели. Что там гремит?
- Я готовлю ужин.
- Срань господня! Имс, не сожги квартиру!
- Ты слишком плохого мнения о моих кулинарных способностях. Я могу обидеться и отомстить.
- Имс, совет: все выключи и закажи еду на дом.
- Угу. Прости, детка, пора вынимать булочки из духовки.
Гудки.
- Боже мой...
...
Звонок.
- Имс?
- Да?
- Ты урод, Имс. Я лег спать пятнадцать минут назад.
- Прости, детка.
- Ни за что. Что тебе нужно?
- Ты в Мадриде второй месяц. Там ничего не взрывалось, не началась эпидемия чумы и не высаживались инопланетяне. Так почему ты ещё не дома?
- Я не могу говорить об этом по телефону.
- Все так серьезно?
- Да.
- Мне приехать?
- Нет. Поверь, твоей узнаваемой физиономии здесь делать нечего.
- Ты уверен?
- Да. Теперь я могу поспать?
- Конечно, детка. Сладких снов.
- Черт бы тебя, Имс!
- И я тебя люблю, детка. Жду к Рождеству.
Гудки.
...
Звонок.
- Ни слова про Рождество, Имс!
- Как скажешь, дорогой.
- Хорошо. Что случилось?
- Да вот спросить хотел, что ты хочешь к Рождеству?
- Имс!
- Что, Артур?
- Ооо... Да, это моя жена. Нет, она... беременна. Спасибо.
- Я беременна?
- Не знаю, Имс. Проверишь?
- Уже лечу за тестом! Ты кого хочешь, мальчика или девочку?
- Я хочу вагон анальгетиков.
- На Рождество?
- Всё, я побежал, дорогая. Целую. Береги себя!
Гудки.
- ?
…
Звонок.
- Приятно слышать тебя, дорогой!
- Взаимно, Имс. Как у тебя?
- Как обычно. Ты собираешься домой?
- Пока нет. Я стою в магазине. Здесь полное безумие.
- Тааак. И что ты там делаешь?
- Решил найти тебе подарок.
- Я оскорблен. Ты ищешь мне подарок в магазине.
- Магазины для этого предназначены, Имс.
- Ххха. Привези себя.
- Что?
- Привези мне в подарок себя.
- Я не подарок, Имс.
- Кто тебе сказал такую глупость?
- Хм. Мама?
- Не будем говорить нехорошие слова про твою маму. Давай ты перевяжешь себя ленточкой?
- Я подумаю. Ты торопишься?
- Немного разозлил одного парня.
- Проблем не будет?
- Ни одной.
- Тогда до встречи… Я люблю тебя.
- И я тебя. Отбой. Ох черт!
Гудки.
...
Звонок.
- Привет.
- Привет. Паршиво звучишь, что-то случилось?
- Царапина.
- Ясно. Завтра Рождество. Надеюсь, ты хочешь сказать мне, что летишь домой?
- Нет.
- …
- Я хочу собаку.
- Хм, желание странное, но извращения бывают разные…
- Нет. Я хочу собаку в подарок. На Рождество.
- Чем тебя обкололи?
- Я серьезно. Я с детства хотел собаку.
- Ты первый попробуешь выкинуть её с балкона.
- …
- Артур, не отключайся! Артур!
Гудки.
…
Звонок.
Звонок.
Звонок.
Абонент не может в данное время ответить на ваш звонок. Пожалуйста, перезвоните позже.
…
- Дзынь-дзынь.
- Ммм… Имс?
- Скажи «алло-алло».
- Где мы?
- В госпитале Сеньора де Америка. Не дергайся. Дай помогу.
- Как ты меня нашел?
- А как ты меня находишь? Нашел телефон, потом дело техники.
- Спасибо…
- Не принимается.
- Прости.
- Не принимается.
- Имс.
- Ты чуть не умер, Артур. Я едва успел. Больше ты без меня не работаешь.
- Хорошо.
- Ты подозрительно покладист.
- Это обезболивающее. Какой сегодня день?
- Двадцать седьмое. Ты долго пробыл без сознания.
- Прости. Пропустили Рождество.
- Не важно. Не люблю Рождество.
- Ты меня месяц им донимал! Аумнннн!
- Не дергайся! Вот так. Лежи смирно. Ну, донимал. Донимать я много чем могу.
- Черт… Все равно, прости.
- Не надо. Устроим свое собственное Рождество. Я приготовлю еду. Не морщись ты так! А ты купишь уже украшенное искусственное дерево.
- Ты забыл, я ещё перевяжу себя ленточкой.
- А вокруг будет бегать твоя собака. И только попробуй выкинуть её с балкона!
- Договорились.
- Договорились. Спи.
- Спасибо, Имс.
- Всегда, Артур.
«Гнев». Ангст. NC-17 за насилие и "взрослые" темы
читать дальше
Написано для TylerAsDurden
Когда Имс действительно злится, он становится тише. Ещё и ещё, пока не замечаешь, что что-то действительно не так. Пока не затихаешь сам и не понимаешь, что не можешь отвести взгляд от его напряженной позы, от неестественной ухмылки и прищуренных, колючих глаз. И осознаешь: ты сейчас сделал что-то невероятно плохое. Возможно, непоправимое.
Когда Имс злится, ты только и можешь смотреть на него, как кролик на удава. Утихает твой собственный гнев и заменяется инстинктивным страхом. Ты вспоминаешь, как опасен он может быть. Не знаешь, что он может сделать. Может, он скажет что-то болезненное, ударит в самое сердце твоих слабостей. Может, причинит тебе физическую боль. Он настоящий мастер в причинении боли. Но ты никогда не испытывал её на себе.
И вдруг это оказывается так страшно, что ты даже не можешь проанализировать ход приведших к этому событий, вспомнить сказанные тобой в запале слова, придумать что-то, чтобы исправить ситуацию.
Хотя её уже не исправить.
Не меняя выражения лица, Имс отступает назад и говорит, цедит сквозь зубы:
- Отлично. Как скажешь, Артур.
И уходит. Просто уходит, быстро и строго по прямой. Хлопает дверью. Исчезает. Оставляет тебя одного.
Какое-то время ты все ещё не можешь пошевелиться. Глаза Имса отдали тебе приказ, воля Имса сковала по рукам и ногам, а вызванный им страх стискивает грудь и выплескивается из ноздрей с каждым выдохом. Секундная стрелка на часах двигается бесшумно, но тебе слышится её тихое тик-так. Утекают секунды. За ними минуты. С каждым делением на циферблате шанс догнать Имса и что-то изменить приближается к нулю. Но постепенно страх уступает место раздражению.
"Я был прав!" - думаешь ты. - "Я был абсолютно прав в своих претензиях. Как он смеет?!"
Всего десять минут назад ты вылетел из частной стоматологической клиники, едва успев отдать помощнику свое главное сокровище, Пэсив. Всего тридцать секунд до этого ты прошипел Имсу короткое "надо поговорить!" и выбежал из палаты, зная, что он последует за тобой.
Ты успел чертовски привыкнуть, что он всегда следует за тобой.
Ещё несколькими минутами ранее, под сомнацином растянувшимися до получаса, Имс сделал во сне немыслимый кульбит, самоубийственную импровизацию, которая могла вас и спасти, и угробить. Ровно после того, как перед всей командой ты приказал ему этого не делать.
Не посоветовал, не попросил. Приказал.
Имс проигнорировал приказ так, словно отмахнулся от назойливой мухи. Имс улыбнулся, уверенный в своей правоте, и закончил дело с блеском. Имс отвесил поклон. Имс ожидал аплодисментов. Ты выдернул иглу из вены так быстро, что чуть не порвал трубку системы. Все, на что тебя хватило, это увести Имса от остальных и не выяснять отношения прилюдно.
Есть такое важное слово. "Субординация". Ты был главным на этом задании. Ты требовал дисциплины. Требовал уважения.
И не обратил внимания, каким удивленным стало лицо любовника при этих словах. Не обратил внимания на проблеск в серо-зеленых глазах, когда начал орать, выплескивая гнев и возмущение. Пробивая Имса. Разрушая прочные стены его стрессоустойчивости. Сминая оптимистичный жизненный настрой, который помогал Имсу найти мирный выход из любых прошлых конфликтов. Не давая ему уступить. Не давая вставить ни слова.
И когда ты выдохся, стало уже поздно.
У тебя получилось.
Теперь ты стоишь на цветном кафеле в туалетной комнате полупустого паба, и тебе снова хочется кричать. Кричать на него. Кричать на себя. Сорвать одну из раковин и разбить ей зеркала.
Все просто: ты осознаешь, что был не прав. Но и он был не прав. Это провальный расклад. Ты не знаешь, что с этим делать. И это злит только больше.
Но ты лишь поправляешь одежду, убеждаешься, что скулы не слишком горят красным, и возвращаешься к команде.
"Все в порядке", - говоришь им ты. - "Я дал Имсу срочное задание".
Это такая грязная ложь... ты спасаешь свою репутацию даже тогда, когда твои отношения вот-вот развалятся на куски.
Потом ты раздаешь деньги, диктуешь номера счетов, раскланиваешься и возвращаешься в отель. В номере Имса пусто. Злость снова плещет через край. Но ты обуздываешь её. Тебе есть чем заняться.
Утром ты понимаешь, что Имса все ещё нет. Ты помнишь, что он всегда возвращается. Но не сегодня. Не теперь. Ты бесишься, потому что это самое неудачное время для изменения привычек, которое он мог выбрать. Билеты на самолет у тебя. Через пару часов вам надо лететь домой. В квартиру, ставшую совместной. В жизнь, ставшую совместной. Или уже нет?
К твоему счастью телефон Имса включен. На звонки никто не отвечает, но ты сомневаешься, что имитатор поступит по-детски и выбросит его. Немного техники, и ты знаешь, что он ещё в городе. Ещё минуту, и ты знаешь место. Бар. "Боже, какой идиотизм!" - злишься ты.
Ты абсолютно не вспоминаешь, что иногда тоже хочешь залить душевную боль дешевым алкоголем.
Это самый грязный и отвратительный бар, который ты когда-либо видел. От дыма слезятся глаза, но ты замечаешь Имса сразу же, словно внутри есть внутренний приемник, настроенный на его волну. Имитатор сидит за дальним столом в компании тройки пропойц и десятков бутылок. И он пьян. Омерзительно, гадко пьян.
Гнев стегает по нервам.
С каждым твоим шагом воздух словно сгущается. По-одному, все присутствующие в комнате замолкают. Имс поднимает голову, и ты видишь в его глазах отражение своего бешенства.
Ты делаешь последний шаг, останавливаешься и изо всех сил, наотмашь, бьешь его по лицу, по колючей щетине, по красивым, крупным губам.
Это ошибка. Ты забыл, насколько он сильнее и быстрее. Не успеваешь убрать руку, как он перехватывает её и дергает вниз. Ты теряешь равновесие, но не успеваешь даже запаниковать, как другая его рука сталкивается с твоим затылком и впечатывает твое лицо в стол. За волосы. И ещё. И ещё. И ещё.
От боли ты теряешь возможность соображать. Но Имс уже тащит вверх, вздергивает за шкирку как котенка, волочит куда-то в сторону. Мимо мелькают перекошенные лица. Никто не вмешивается. Здесь нет таких глупцов.
Имс коротко рычит «вон!». И ты успеваешь осознать, что это снова туалет. Блядский туалет, твою мать! Это даже было бы смешно, если бы не было так больно.
Имс на секунду отпускает. Щелкает замок двери. И твое лицо снова сталкивается с твердой поверхностью. С отвратительно грязной, исписанной непотребными словами стеной. Это недопустимо для тебя, ты дергаешься, но Имс скручивает руки. Имс слишком сильный. Не вырваться. Не убежать. Не вздохнуть.
Сквозь подступающее чувство паники ты вдруг осознаешь, что сейчас произойдет. Имс, который избивает до полусмерти даже за намек на сексуальное насилие, собирается сделать тебе больно. По-настоящему больно, и физически, и душевно. И ты сам виноват. Ты его довел.
Ты не можешь даже скулить, когда свободной рукой он расстегивает ремень и дергает твои брюки вместе с трусами вниз. Ты не можешь представить КАК кто-то может возбудиться в такой ситуации, но элементарные познания в истории и физиологии не оставляют места иллюзиям.
Ты весь замираешь. Готовишься к боли. Ты знаешь – её уже не избежать. Головка члена Имса касается ягодиц. Ты зажмуриваешь глаза, стискиваешь зубы… и ничего не происходит.
Он все ещё держит твои руки. Он все ещё рядом. Но кожей ты чувствуешь, как его эрекция спадает. Наконец, он выдыхает, и этот звук очень похож на всхлип. А потом ты чувствуешь, как его лоб прижимается к твоему затылку. Захват исчезает, и одна его рука ложится тебе на живот, а другая касается лица, тянет, протискивается между твоей кожей и грязной стеной. Поддерживает. Защищает.
Страх, боль, гнев – все стекает с тебя, как вода. Ты вдруг осознаешь, что это не враг стоит там, за твоей спиной. Не чужак. Не подчиненный. Это твой любимый человек обнимает тебя, прижимает к себе, тяжело дышит в шею. Его кожа касается твоей кожи, мягкий пенис прижимается к ягодицам, как в первые минуты совместного сна, пока не становится слишком жарко, и вы не расползаетесь по разные стороны кровати.
Ты понимаешь, что вы только что остановились в одном шаге от того, чтобы превратить любовь в насилие. В грязь.
И тогда ты испытываешь НАСТОЯЩИЙ страх.
Когда ты шевелишься, Имс сразу реагирует и отстраняется. Тянет тебя от стены, разворачивает. Не глядя в глаза, надевает на тебя брюки. Аккуратно, медленно застегивает ремень. Ты не можешь просто смотреть. Ты протягиваешь руки, касаешься его мягкого живота, пробегаешься пальцами по курчавым завиткам. Осторожно хватаешься за резинку боксеров, оттягиваешь и тянешь вверх. Прикрываешь уязвимую плоть.
Сейчас ты тоже защищаешь его.
Ты вдруг замечаешь, что он едва стоит на ногах. И, наконец, смотришь ему в лицо. В его глазах – боль, усталость и стыд. И это все ты. Это твоя вина. Это твое эго.
Ты поднимаешь руку и касаешься его лица. Окунаешь кончики пальцев в кровь, сочащуюся из разбитой губы. Он ловит твою кисть, разворачивает и целует.
- Тебя надо к врачу. – Хрипло шепчет он, не отнимая твою руку от своего рта. – Кажется, я сломал тебе нос…
- Да, - каркаешь ты.
Но вы оба не двигаетесь с места.
Без названия. Юмор. NC-17 за сцены секса и лексику
читать дальше
Написано для Slevin Kelebra
Прямо перед лицом Артура – призывно колышущиеся сиськи. Он далек от того, чтобы звать «сиськами» женскую грудь, но язык не поворачивается назвать «грудью» тяжелый, украшенный яркими крупными сосками рабочий инструмент этой женщины. Это означало бы уважение, а он не может уважать женщину, которая предлагает себя. Их нужно трахать, а не уважать. Но сиськи аппетитные, и он почти представляет себе, как бы они колыхались, если бы он поставил эту девку на четвереньки и ритмично вбивался бы в неё сзади. Он почти хочет схватиться за них губами, прижаться лицом к мягкой женской плоти. В конце-концов, он мужчина, а не робот! Но Имс только этого и добивается.
Это чертовски раздражает!
Артур пьет джин и почти держит себя в руках. Это довольно сложно, когда стриптизерша вертит задом, передом и едва прикрытым всем остальным на столе прямо перед ним. У неё темные волосы, которыми она встряхивает в такт музыке, влажные губы, выпяченные вперед, и двадцатисантиметровые каблуки, которыми легко можно убить кого-нибудь. Имса, например. Этой скотины нет рядом, это «приватный танец», но Артур уверен, что он наблюдает откуда-нибудь неподалеку. Он отлично знает Имса, не один год с ним прожил. И иногда, за такие выходки, его действительно хочется прибить. ОЧЕНЬ хочется.
Девушка начинает сексуально постанывать и придвигается ближе. У Артура уже стоит. В заведении вообще нельзя пользовать танцовщиц, но, похоже, эта готова предложить свои услуги. Интересно, сколько Имс ей заплатил? Хватит, чтобы жить безбедно ещё полгода? Артур делает ещё глоток джина и непроизвольно облизывает губы. «А что, может, и правда, трахнуть её?», - говорит кто-то гаденький в голове Артура. «Прямо на этом столе, отодвинув эти крошечные трусики? Посмотри какая она… она же хочет этого!» И Артур смотрит. У неё гладко выбритые сильные бедра, мягкий животик, аккуратный пупочек. Он не против, совсем не против, он не гей, несмотря на то, что у них с Имсом. Черт, он даже не знает, как называется то, что у них с Имсом! Но он не гей! И Имс не гей. Поэтому Артур не обращает внимания, если Имс блядует. Артур сам может скадрить себе девочку, если находится в поездке без Имса, но…
Но это значит поддаться на провокацию. Он слишком самолюбив, чтобы вестись на провокации Имса.
Он собирает волю в кулак и отстраняется. Отодвигается совсем, как можно дальше, и поднимает руку в универсальном жесте «стоп». И, когда она удивленно приостанавливается, добавляет жест «тайм-аут». Девушка садится на пятки, смешно вывернув ноги в неудобных туфлях, и немного раздраженно смотрит на него.
- Прости, - говорит ей Артур. Музыка заглушает слова, но он надеется, что она поймет по губам. – Не выйдет.
На её лице мелькают разочарование и злость, она дергается и разворачивается, чтобы слезть со стола и выйти из кабинки. Артур успевает схватить её за руку.
- Оставайся, - как можно четче выговаривает он. И показывает на свой опустевший стакан. – Только принеси мне ещё выпить. И побольше.
Она скептически смотрит на стакан, на его лицо, на очертания его члена, весьма заметные под тканью брюк, но девочкой оказывается умной: кивает, берет у него веер хрустящих купюр и уходит за выпивкой.
Артур надеется, что Имс не решит проверить успешность своего плана сейчас.
Ему везет.
Ещё примерно полчаса они, вместе со стриптизершей, методично напиваются вместе. Её зовут Анна, и она оказывается неплохой девчонкой, когда не трясет перед ним своими прелестями. Помогает то, что она предусмотрительно надевает на себя платье. Она пьет с ним, ругается на своих коллег, хлопает его по плечу – словом, делает все, чтобы отвлечь его от планов расправы над Имсом и неспадающего стояка. Артур даже подозревает, что Имс кинул ему что-то в первый стакан джина, что-нибудь типа «Виагры» - с него станется.
И вот, когда в венах Артура уже почти течет алкоголь с примесью крови, а Анна засыпает на столе, похоть и желание расправиться с Имсом неожиданно причудливым образом переплетаются у него в мозгу. Артур уже не совсем соображает, что делает (боже, он так не надирался со студенческих времен!), поэтому подчиняется двум доминирующим в его мозгу императивам: найти Имса и потрахаться. Но когда он выбирается из приватной кабинки в основной зал клуба, он абсолютно теряет чувство направления, положения в пространстве и вообще себя. Все вокруг мигает, гремит, мимо скользят полуобнаженные, остро пахнущие мускусом тела… Он практически забывает было, что собирался искать Имса…
Но тот тут же обнаруживает себя сам.
- Мать твою за ногу! – потрясенно и как-то восхищенно восклицает Имс откуда-то сзади и хватает его за плечи, когда Артур теряет координацию от неожиданности. – Ну ты и набрался!
Артур сжимает зубы, разворачивается и пытается ударить его в челюсть - это работает императив номер один. Он промахивается и заканчивает движение лицом Имсу в шею – имитатор ловит его и прижимает к себе, удерживая на ногах. Артур не видит, как тот заглядывает в кабинку, но слышит характерный присвист.
- Ну ты даешь! - смеется Имс.
Его горло вибрирует, вибрирует его грудь, это охрененно приятные ощущения, и у Артура срабатывает императив номер два. Он цепляется за плечи партнера, разворачивает голову и впивается губами в его рот. Это классно… «Да!» - ликует его подсознание и «вторая голова». Он пытается придавить Имса к стенке и потереться об него членом. Но ему не удается: Имс сначала поддается, а потом решительно отодвигает его от себя.
- Детка, - говорит он, внимательно глядя в лицо разочарованному Артуру. – Ценю энтузиазм, но давай займемся этим дома?
- Гррр, - выдает Артур, но его уже тащат сквозь толпу к выходу из стрип-клуба.
Он пытается приставать к Имсу в такси, в фойе и в лифте. Имитатор, сволочь, слишком силен, а Артур слишком нетрезв. Но в лифте ему почти удается стащить с Имса брюки. Поэтому в квартиру они практически вваливаются, рука Артура у Имса в трусах, рука Имса у Артура в волосах, а рты соединены покрепче стыковочных отсеков в фантастических кинофильмах. Артур уже не может терпеть, алкоголем сорвало предохранители, а близость партнера сводит с ума. Он же знает все эти выпуклости и впадинки, этот запах, этот вкус! Он заведен настолько, что стриптизерше Анне и не снилось. Не помня себя, он валится на колени, едва имитатор захлопывает ногой дверь, дергает брюки Имса вниз и…
В лоб ему упирается рука. За это Имс получает злобный взгляд:
- Что теперь?! – рявкает Артур.
Рука Имса перемещается со лба к нему на темя, ласково ерошит волосы. Чертов Имс снова смеется.
- Нет, детка. Не хочу, чтобы ты меня укусил ненароком.
Артур бормочет что-то типа «ненавижу», резко поднимается с колен (при этом его сильно заносит) и зигзагами направляется в ванную. Имс остается в прихожей, со спущенными штанами и с интересом за ним наблюдает.
Когда Артур вываливается из ванной, на нем уже только трусы, носки и рубашка. В руку Имсу впихивается тюбик любриканта. Имитатор удивленно округляет глаза, но Артур уже стягивает боксеры с одной ноги, разворачивается и бухается на колени. В данный момент, ему абсолютно насрать, как все это выглядит. Он дрожит и уже почти воет, когда слышит, как Имс опускается сзади, а скользкая рука касается его ягодиц.
- Быстрее! – командует Артур.
- Будет больно, - мягко предупреждает имитатор.
- Мне похер! Быстрее! - и, когда головка члена партнера касается его ануса, Артур подается назад.
Имс сжимает его бедра, он скользкий, но недостаточно, и это больно, больно - больно, блядь! - но подсознание Артура орет от восторга. Да, да, да, да! Кажется, он говорит это вслух. Имс начинает двигаться, но слишком осторожно, а Артур просто НЕ МОЖЕТ уже терпеть. Он рывками двигается навстречу, задает нужный ритм, чуть не падает носом в ковер, двигается дальше, уже не слышит, что говорит Имс, от разбухшей простаты искрит удовольствием прямо в член и мозг, ощущения становятся просто невыносимыми, Артур весь напрягается, замирает, изливается на ковер… и мир темнеет.
Когда он приходит в себя, мир отвратительно светел, он лежит в постели, а Имс сидит рядом в одних трусах, пьет кофе и читает газету. Внизу все болит. Во рту нагадило стадо слонов, не меньше. Голова гудит. Артур морщится.
- Сколько времени? – хрипит он.
- Почти два, - Имс откладывает газету и смотрит на него, ласково и насмешливо. – Я уже позвонил твоему клиенту и отменил встречу.
- Аааа… - неопределенно тянет Артур, на большее не хватает сил. Но вспышка воспоминаний о прошедшем вечере тут же отрезвляет. – Имс, что-то было?
- Ну, для тебя – да. А я не некрофил. – Имса это все откровенно веселит. Артуру хочется придушить его подушкой.
- Тогда считай, я отомстил тебе за стриптизершу. – Наконец находится он.
- Тогда считай, ты отомстил горничной и работникам химчистки, потому что тебя тошнило всю ночь.
Теперь Артуру хочется задушить подушкой себя…
- Думаю, - продолжает Имс. – Эксперимент лучше не повторять.
И когда Артур пытается провернуть затею с подушкой, преспокойно её отбирает, целует его в висок и с улыбкой добавляет:
- Я тебя люблю, недоразумение.
И утро почему-то уже не кажется таким ужасным…
«Момбаса». Романс. G.
читать дальше
Написано для Marvira
Здесь столько солнца, что даже ночь кажется наполненной им. Здесь столько моря, что засыпая в отеле, чувствуешь его запах. Здесь пальмы, такие зеленые, что режет глаза, узкие улицы и бесконечные рынки, облупляющиеся стены, высотки, мечети и индуистские храмы, отели, резные балконы, песок, песок, песок, песок под ногами, песочные стены, песочные брюки Имса...
Артур прячется в отеле и опасается заболеть малярией. Имс вытаскивает его наружу и учит его суахили.
"Ты не можешь жить в Восточной Африке, если не знаешь суахили" - смеется Имс.
"Но я не хочу жить в Восточной Африке!" - измученно думает Артур.
Они "в отпуске". Они в Момбасе.
Здесь американцы, испанцы, японцы, русские, китайцы, корейцы, весь белый свет. Здесь камба, лухья, луо, календжин, кисии, меру, кикуйю, - Имс показывает ему их и называет каждого. Артур смотрит на них из-за стекол солнечных очков, и смотрит на бесчисленные маски, барабаны из кожи и фигурки слонов, и смотрит на Имса, которому нестерпимый блеск солнца, оказывается, абсолютно нипочем.
Имс говорит, на суахили город называется Остров войны, потому что его хотели захватить все, кому было не лень. Он рассказывает про китайцев и португальцев, арабов и Васко-де-Гама. "Этой красавице почти тысяча лет", - говорит он, обводя, обнимая руками панораму с крыши одного из зданий. Имс улыбается, широко и счастливо.
Здесь люди, бедные, веселые, неторопливые, настойчивые, улыбчивые, деловитые, женщины с нестерпимо яркими улыбками и босыми ступнями, дети, играющие в грязи, бедные, такие бедные, но такие счастливые-счастливые-счастливые... Имс здоровается на улицах и говорит на этом невозможном языке, квинтэссенции этого места.
У Артура кружится голова от вездесущего запаха специй, от звуков барабанов, струнных, духовых, американского попа, от смеха Имса.
Имс намазывает кремом его обгоревшие руки и говорит "Ничего, ты привыкнешь, обещаю". Артуру верится с трудом: он житель каменных джунглей и огромных пустых квартир, он не знает, как вести себя в таких местах. Он может взбрыкнуть, может отказаться, но Имс так счастлив после Вены, Кёльна, Брюгге, Праги, Милана...
Имс рассказывает, что и город, и язык суахили возникли в результате чуда человеческой коммуникации. Он говорит, что это язык, родившийся во взаимодействии бесконечно разных культур. Суахили из его уст звучит как рокот прибоя, как урчание далекого грома, как мурлыканье кошки. Артур слушает и думает о посторонних вещах.
А потом у него случается солнечный удар.
Имс становится тише. Он не говорит о гласных, глаголах и префиксах. Он курит на балконе, меняет лед, улыбается и обмахивает его веером из ярких перьев, когда ломается кондиционер. Артур чувствует пустоту: без солнца, смеха и даже вездесущего песка...
Вечером он просыпается, и Имса нет в номере. Он берет себя в руки и спускается вниз, покупает в ближайшей лавке учебник по суахили и открывает его на первой попавшейся странице. До возвращения Имса он читает учебник.
Имс подцепляет книгу двумя пальцами и приподнимает бровь. Артур в ответ поднимает обе. Учебник остается.
Теперь Артур носит белую панаму. Теперь они говорят на суахили. Обычно это детская глупость типа "рыба плывет в воде" или "у крокодила есть хвост", но Имс рассказывает ему и истории на двух языках. О том, как ходить под парусом, о том, что за теми холмами кончается цивилизация и начинается саванна, о масаи, о том, как местные "чистят" европейцев, этих глупых «мзунгу», о hakuna matata - философии счастья.
И однажды Артур осознает. Он сидит на берегу, под пестрым тентом, среди белого песка и изучает систему согласовательных классов, слушает ветер и шум волн, и звуки города. Когда мир окрашивается красным и оранжевым, он встряхивается и ищет глазами Имса. Тот стоит достаточно далеко, в полосе прибоя, босой, и волны Индийского океана преданно лижут ему ноги. Солнце Кении просвечивает сквозь его завернутые штаны и распахнутую рубашку, а волосы выгорели почти добела. Он не курит и вообще не двигается, просто стоит там и смотрит на море, на яхты и лодки, и оранжевые всполохи в воде.
И Артур понимает: Имс - это Момбаса. Имс - это Африка. Это песок, это вездесущее и всезнающее солнце, это язык, объединяющий множество народов, это остров в море, соединенный с материком дамбами и мостами, это сердце, бьющееся в ритме барабанов. Это счастье человека, у которого ничего нет. Это жизнь ради самой жизни.
Он поднимается с полотенца и снимает сандалии. Когда он идет к морю, песок мягко ласкает его пальцы, а море взбирается по штанинам, пропитывая солью дорогую ткань. Но он не останавливается, пока не приближается к Имсу. Тот косит серым глазом и улыбается. Артур молчит. Он не знает, как рассказать о том, что он понял, на суахили, а английский для этого уже слишком груб. Вместо этого он пододвигается ближе, почти касаясь Имса плечом, и смотрит в ту же сторону.
Вместе они провожают обжигающее солнце Африки в путешествие вокруг мира.
Через несколько дней они улетают вслед за ним.
Момбаса скрывается за облаками.
Но суахили остается.
URL записиПодборка зарисовок по пэйрингу.
Автор: Isaro, то есть я
Перепост с моего дневника. Для будущих поколений, так сказать
Без названия. Немного флафф. PG за грязные намеки
читать дальше
Они проталкиваются сквозь галдящую толпу, концентрирующуюся возле ларьков с сахарной ватой и вокруг парней в костюмах мультяшных персонажей. Точнее, проталкивается только Артур, а Имс с абсолютным комфортом вразвалочку двигается за ним, ни на секунду не затыкаясь. Похоже, в этом кошмаре, называемом "ярмаркой", имитатор чувствует себя как в доме родном. У Артура же начинает болеть голова и подергиваться глаз, и он в который раз проклинает себя за то, что согласился на предложение партнера посетить сие "царство неистового веселья", самого партнера (за доставучесть) и весь мир вообще.
Имс позади продолжает веселиться:
- Признай, тебе это понравилось! Когда вошла горничная...
- Нет, не понравилось. - Отрезает Артур, продолжая работать локтями и чувствуя, как от одного воспоминания начинает гореть лицо. - И я не собираюсь обсуждать это здесь!
- Черт, но ты бы видел своё лицо! Тебе точно понравилось. Надо будет повторить... Куда ты несешься, между прочим?
- Я пробиваю себе путь на свободу, Имс, тебе не понять. И нет, мне не понравилось, я не эксгибиционист, и мы не будем этого повторять!
- А я вот уверен, что понравилось.
- А я, не поверишь, точно знаю, что нет.
- Да.
- Нет!
- Да-да.
- Нет!
Это глупо, они ведут себя как дети, но Артур не может ничего с этим поделать. Прежде чем Имс успевает сказать ещё одно "да", координатор резко разворачивается и выдает решительное:
- НЕТ!
..прямо в лицо только что открывшему рот имитатору.
И замирает.
В глазах Имса прыгают чертики, он всем видом выражает, как доволен собой и этим миром, и вообще выглядит так, будто весь этот мир принадлежит только ему. Артур понимает, что его банально развели, спровоцировали на детскую эмоциональную реакцию, его захлестывает волна возмущения и обиды... И тогда имитатор просто открывает рот и со смехом говорит:
- Я люблю тебя. - Так, словно говорит это всегда и везде, легко, и ни капли не смущаясь.
И вся обида, утренний инцидент с горничной, толпа, дела уплывают на второй план, а мир сужается до лица имитатора, растянувшихся в улыбке мягких губ и слов о том, о чем, казалось, они негласно решили не говорить.
Артур стоит как столб. Люди вокруг постоянно двигаются и возмущаются, наталкиваясь на него. А Имс, посмеиваясь, громко провозглашает что-то типа "Проклятый туберкулез!", мягко берет Артура за руку и уводит сквозь мигом образовавшееся вокруг них пространство куда-то, где тихо, тепло, и координатор сможет прийти в себя...
Без названия. Экшн. PG-13 за насилие и ненормативную лексику
читать дальше
Конечно, во снах им приходилось переживать многое. Они оба были весьма "тертыми калачами", когда дело доходило до колотых, резаных и огнестрельных ран, падений с большой высоты и оторванных конечностей, а Имса даже один раз сожгли на костре. Но, несмотря на весь этот богатый и увлекательный опыт, имитатор абсолютно точно знал, что боль от ран во сне не шла ни в какое сравнение с болью в реальности - мозг никогда не сможет правдоподобно представить то, чего никогда не знал. В этом, собственно, крылась причина, по которой Имс исключительно не любил, когда во сне стреляли в него: он слишком хорошо знал, каково это.
Теперь уникальная возможность узнать об этом из первых рук появилась и у Артура.
Имс не видел точно, как это произошло, только услышал крик боли, и координатора внезапно не стало рядом. Не теряя ни секунды, он тут же развернулся и ломанулся обратно, успев точнёхонько, чтобы всадить преследователю пулю в лоб прежде, чем тот успел проделать это с Артуром. Латинос рухнул на землю, не дойдя до Артура пяти шагов.
Координатор лежал в грязи, сжимая обеими руками подстреленную ногу. Что ж, если Артуру до этого не нравилась Мексика, то теперь он любил её ещё меньше... Имс убрал пистолет в кобуру и присел рядом. Пуля застряла в бедренной кости - повезло, но из входного отверстия небольшими толчками выплескивалась темная густая кровь, пропитывая дорогую брючину. Хозяин брючины сильно побледнел, зажмурился и всем видом выражал, как ему больно. И не только видом.
- Ах ты сука-сука-сука! - почти не разжимая зубов, матерился Артур.
- Сука как она есть, - подтвердил имитатор, отыскивая в кармане носовой платок (не очень чистый, но выбора не было), и попытался отцепить руки Артура от пострадавшей конечности.
Артур вскрикнул и вскинул голову, послав ему такой взгляд, что, будь он, скажем, персонажем из комиксов про супермужиков в лосинах, то вместо Имса уже лежала бы кучка пепла:
- Не лезь, твою мать!
Имс и бровью не повел.
- Артур, если я сейчас не сделаю что-нибудь, ты истечешь кровью. Так что потерпи, детка, я быстро.
- Не называй меня, блядь, деткой! - полувыплюнул, полупровыл координатор, отняв руки и позволив Имсу заняться своей ногой. - Ненавижу это!
- О, детка, я знаю... - заверил его Имс, сделав особое ударение на местоимении "я". Он прижал сложенный в несколько раз квадратик ткани к ране и тут же накрыл его ладонью Артура. – Прижми-ка его, сладкий.
Артур почти зарычал. Было бы очень грозно, если бы при этом он не кривился от боли и не так тщательно прижимал платок к ноге.
- Я тебя, рыбка моя, так называю именно потому, что тебе это не нравится, - продолжил Имс, снимая ремень и примеривая его на ногу координатора. Ремень для жгута не подходил: он явно не был рассчитан на то, чтобы его надевали чьё-либо худющее бедро. Имс принялся за Артуров галстук.
- Удавлю. - Злобно прошипел координатор в ответ на "рыбку". На конце "ю" превратилось в заунывное "уууу".
- Вот на этом и сосредоточься! - подмигнул Имс, снимая с его шеи галстук и прилаживая его на ногу. - Вот сейчас старина Имс перетянет тебе ногу, мы доберемся до доброго доктора Хуареса, и там, после дозы обезболивающего, ты меня сможешь убить всякими разными способами. Какими захочешь.
- Удавлю, утоплю и четвертую.. сукаблядь! Ммм!
Это Имс затянул импровизированный жгут, помогая себе найденным в кармане координатора карандашом. Внезапно Артур затих и обмяк. Имитатор наклонился над ним, опасаясь обморока, но ответом было только слабое, но твердое:
- А потом повешу и скормлю собакам.
- Тебе будет чертовски сложно меня повесить после четвертования! - рассмеялся Имс.
Он наклонился ниже и закинул руку Артура себе на плечо, принимая на себя его небольшой вес: вообще, он с легкостью бы смог донести партнера на руках, но этого бы Артур ему точно не простил ещё долго. Вместо этого он крепко обхватил его за талию одной рукой, другой подобрал с земли драгоценный Артуров кейс и развернулся в сторону, противоположную той, где валялся дохлый мексиканец.
- Я найду способ, - выдохнули ему в ухо.
- А я и не сомневаюсь! - Имс удобнее перехватил кейс, и они похромали прочь от места преступления. - А если делать это во сне, то можно даже по несколько раз!
Постепенно в темноте переулка растаяли их силуэты, а потом ночь поглотила и звуки их голосов...
Без названия. Кому-то может показаться флаффом.
R за обнаженку и намеки на сексчитать дальше
Когда Артур, наконец, добирается до гостиницы и, игнорируя любопытные взгляды консьержа, поднимается в номер, Имс уже внутри. Свет не включен, но на одной из кроватей лежат небрежно сброшенные рубашка и брюки. Артур поводит плечом и устраивает большую удобную сумку около двери. Он так устал, что не хочется даже дышать. Тем более - обращать на что-то внимание. И гостиница, и номер не отвечают его представлениям о хорошем постое, но в этом деле всё наперекосяк, поэтому дешевая гостиница и один номер на двоих - меньшее из зол. Хотя афишировать отношения в крайней степени неразумно.
Имс в душе. Слышен шум воды, и из-под двери пробивается теплый электрический свет. Других звуков нет - Имс всегда моется тихо, не поёт и не фыркает, как можно о нем подумать, если близко не знать. Имс домашний вообще может быть настолько тих, что практически незаметен. Это часы абсолютного покоя и мира с самим собой. Но "Имс тихий" ещё может означать "Имс уснувший", а Артур устал и хочет в душ. И если не попадет в душ сейчас, рискует лечь спать прямо так. И только врожденное упрямство не дает плюнуть на самодисциплину. Подумав, он развязывает галстук и кидает его на пол (на аккуратность самодисциплины не хватает), потом расстегивает сорочку. Он никогда ещё не принимал душ вместе с Имсом - он не прыщавый подросток, а в душе надо мыться - но сегодня готов сделать исключение. Если не уснет.
Дверь оказывается незапертой. Это странно для осторожного имитатора, и говорит о том, что тот тоже устал. Внутри жарко и много пара, стенка душевой запотела до непрозрачности, и очертания Имса только угадываются. Он стоит вполоборота к Артуру, запрокинув голову вверх. Артур непроизвольно сглатывает, чувствуя себя неуютно оттого, что нарушает его уединение. Но одергивает себя: он ДОЛЖЕН смыть пот и грязь, а в Имсе нет ничего такого, чего бы он уже не видел. И вообще глупо стесняться принять душ с человеком, с которым уже обменялся почти всеми биологическими жидкостями. Артур решительно стаскивает белье и отодвигает перегородку.
Имс сразу оборачивается на шум. Льющаяся вода смешно прилизывает его волосы, и когда он двигает головой, они то облепляют широкий лоб, то с забавным пробором ложатся на виски. Вода бежит по его лицу, заставляя часто смаргивать, по полным губам, льется ручейком с подбородка, чертит дорожки в волосах на груди, оглаживает живот. Имс узнает его мгновенно, кажется, ещё до того, как Артур открыл дверь, и слегка улыбается, чуть приподняв брови. Он всегда улыбается, когда видит Артура, губами ли, глазами ли, словно Артур - постоянный источник радости и удовольствия. Это так странно иногда... Артур знает, что не идеален и не заслужил такого отношения. Сам Имс, сколько бы ни прошло лет, все ещё его изумляет. Но сейчас Артур чувствует себя роботом, поэтому в ответ на невысказанный вопрос, молча показывает глазами на воду и задвигает за собой дверцу.
Имс отодвигается, освобождая пространство, и Артур встает рядом, под струи воды. В первые секунды долгожданное ощущение на коже так интенсивно прекрасно, что по позвоночнику пробегает дрожь удовольствия. Но потом Имс кладет руку ему на талию, и центр ощущений смещается. Рука у Имса большая, тяжелая, немного мозолистая. В прикосновении нет ничего эротического, только ровное тепло и поддержка.
- Как прошло? - спрашивает Имс, отодвигаясь, чтобы вода не попадала в рот.
Артур тормозит, поэтому не отвечает сразу. От руки Имса по телу словно растекается энергия.
- Неудачно, - признается он. - Очень хорошая охрана.
- Ничего, - спокойно говорит Имс. - Завтра попробуем снова.
Это значит, у Имса тоже ничего. Сегодня они оба - неудачники.
- Повернись, - говорит ему Имс.
Артур открывает глаза.
- Секса не будет, - на всякий случай предупреждает он.
Имс смеется:
- Размечтался! Повернись, помыться помогу. - Вблизи заметны круги у него под глазами. Они чертовски зря взялись за эту работу...
- Я сам могу помыться, - не особенно убедительно возражает Артур.
Имс только хмыкает и подталкивает его. Артур поворачивается. Рука Имса соскальзывает с его кожи, но он не успевает ощутить пустоту, потому что в следующий момент Имс уже круговыми движениями массирует ему голову.
- Глазки закрой, - советует имитатор.
Артур решает не реагировать на подначку: ощущение великолепно. Имс аккуратно перебирает прядки, и плечи координатора покидает напряжение. Тело становится таким вялым, что он упирается руками в стенку, позволяя Имсу делать с собой все, что тому угодно. Ему уже все равно, как двусмысленна ситуация. Он уплывает куда-то далеко, сквозь полусон ощущая уверенные руки на своем теле, движения мочалки, тихие команды "повернись", "подними руку", "ещё чуть-чуть"...
Это все заканчивается так внезапно, что он тут же распахивает глаза. Он не знает, что написано у него на лице, но имитатор замирает, а потом порывисто целует его. Это их первый по-настоящему близкий физический контакт за день, он чувствует каждую впадину и шрам на теле Имса, и надо продолжить... Он знает, надо продолжить. Но они скорее оба уснут в процессе. Будет смешно, он знает. И Имс знает. Имитатор отстраняется.
- Вытереться сможешь сам, - заявляет он и щелкает Артура по носу, прежде чем уходит, даже не взглянув на полотенце. Артур остается один. Промаргиваться и вспоминать, как вытираться.
Когда он выходит, Имс уже сдвинул кровати, сбросил одеяла и спит лицом в подушку, раскинув длинные руки в стороны. Артур на секунду замирает. Он не знает, почему в итоге они сошлись вместе, и может найти много аргументов против этих отношений. Но понимает: именно сейчас он чувствует себя счастливым, цельным человеком, а без Имса жизнь никогда не была так обыденно-прекрасна...
Он легонько улыбается, забирается в постель и засыпает, положив руку поперек широкой Имсовой спины...
Без названия. Юмор с серъезными элементами и долей флаффа. Рождественский. PG за намеки на насилие
читать дальше
Звонок.
- Здравствуй, сладкий.
- Здравствуй, Имс. Я занят, давай быстрее.
- Ты всегда занят. Когда вернешься?
- Не знаю, тут возникли осложнения.
- Думаешь, успеешь к Рождеству?
- Не знаю. Имс, мне надо идти.
- Я рассержусь, если ты не успеешь к Рождеству.
- Что за детский сад, Имс? Ты же не любишь Рождество! Это глупая традиция.
- Давай будем считать, что в этом году я решил изменить свое мнение.
- И зря. Всё, я отключаюсь.
Гудки.
...
Звонок.
- Привет, Гринч!
- Я внезапно покрылся зеленой шерстью?
- Я не знаю, детка. Покрылся?
- Насколько я вижу, нет.
- Жалость какая... Скажи "Привет, Имс!"
- "Привет, Имс". Что случилось?
- Скоро Рождество.
- Я поражен до глубины души. Как я мог не заметить! И что?
- Мы договаривались, что ты вернешься к Рождеству
- Мы не договаривались. И до Рождества ещё две недели. Что там гремит?
- Я готовлю ужин.
- Срань господня! Имс, не сожги квартиру!
- Ты слишком плохого мнения о моих кулинарных способностях. Я могу обидеться и отомстить.
- Имс, совет: все выключи и закажи еду на дом.
- Угу. Прости, детка, пора вынимать булочки из духовки.
Гудки.
- Боже мой...
...
Звонок.
- Имс?
- Да?
- Ты урод, Имс. Я лег спать пятнадцать минут назад.
- Прости, детка.
- Ни за что. Что тебе нужно?
- Ты в Мадриде второй месяц. Там ничего не взрывалось, не началась эпидемия чумы и не высаживались инопланетяне. Так почему ты ещё не дома?
- Я не могу говорить об этом по телефону.
- Все так серьезно?
- Да.
- Мне приехать?
- Нет. Поверь, твоей узнаваемой физиономии здесь делать нечего.
- Ты уверен?
- Да. Теперь я могу поспать?
- Конечно, детка. Сладких снов.
- Черт бы тебя, Имс!
- И я тебя люблю, детка. Жду к Рождеству.
Гудки.
...
Звонок.
- Ни слова про Рождество, Имс!
- Как скажешь, дорогой.
- Хорошо. Что случилось?
- Да вот спросить хотел, что ты хочешь к Рождеству?
- Имс!
- Что, Артур?
- Ооо... Да, это моя жена. Нет, она... беременна. Спасибо.
- Я беременна?
- Не знаю, Имс. Проверишь?
- Уже лечу за тестом! Ты кого хочешь, мальчика или девочку?
- Я хочу вагон анальгетиков.
- На Рождество?
- Всё, я побежал, дорогая. Целую. Береги себя!
Гудки.
- ?
…
Звонок.
- Приятно слышать тебя, дорогой!
- Взаимно, Имс. Как у тебя?
- Как обычно. Ты собираешься домой?
- Пока нет. Я стою в магазине. Здесь полное безумие.
- Тааак. И что ты там делаешь?
- Решил найти тебе подарок.
- Я оскорблен. Ты ищешь мне подарок в магазине.
- Магазины для этого предназначены, Имс.
- Ххха. Привези себя.
- Что?
- Привези мне в подарок себя.
- Я не подарок, Имс.
- Кто тебе сказал такую глупость?
- Хм. Мама?
- Не будем говорить нехорошие слова про твою маму. Давай ты перевяжешь себя ленточкой?
- Я подумаю. Ты торопишься?
- Немного разозлил одного парня.
- Проблем не будет?
- Ни одной.
- Тогда до встречи… Я люблю тебя.
- И я тебя. Отбой. Ох черт!
Гудки.
...
Звонок.
- Привет.
- Привет. Паршиво звучишь, что-то случилось?
- Царапина.
- Ясно. Завтра Рождество. Надеюсь, ты хочешь сказать мне, что летишь домой?
- Нет.
- …
- Я хочу собаку.
- Хм, желание странное, но извращения бывают разные…
- Нет. Я хочу собаку в подарок. На Рождество.
- Чем тебя обкололи?
- Я серьезно. Я с детства хотел собаку.
- Ты первый попробуешь выкинуть её с балкона.
- …
- Артур, не отключайся! Артур!
Гудки.
…
Звонок.
Звонок.
Звонок.
Абонент не может в данное время ответить на ваш звонок. Пожалуйста, перезвоните позже.
…
- Дзынь-дзынь.
- Ммм… Имс?
- Скажи «алло-алло».
- Где мы?
- В госпитале Сеньора де Америка. Не дергайся. Дай помогу.
- Как ты меня нашел?
- А как ты меня находишь? Нашел телефон, потом дело техники.
- Спасибо…
- Не принимается.
- Прости.
- Не принимается.
- Имс.
- Ты чуть не умер, Артур. Я едва успел. Больше ты без меня не работаешь.
- Хорошо.
- Ты подозрительно покладист.
- Это обезболивающее. Какой сегодня день?
- Двадцать седьмое. Ты долго пробыл без сознания.
- Прости. Пропустили Рождество.
- Не важно. Не люблю Рождество.
- Ты меня месяц им донимал! Аумнннн!
- Не дергайся! Вот так. Лежи смирно. Ну, донимал. Донимать я много чем могу.
- Черт… Все равно, прости.
- Не надо. Устроим свое собственное Рождество. Я приготовлю еду. Не морщись ты так! А ты купишь уже украшенное искусственное дерево.
- Ты забыл, я ещё перевяжу себя ленточкой.
- А вокруг будет бегать твоя собака. И только попробуй выкинуть её с балкона!
- Договорились.
- Договорились. Спи.
- Спасибо, Имс.
- Всегда, Артур.
«Гнев». Ангст. NC-17 за насилие и "взрослые" темы
читать дальше
Написано для TylerAsDurden
Когда Имс действительно злится, он становится тише. Ещё и ещё, пока не замечаешь, что что-то действительно не так. Пока не затихаешь сам и не понимаешь, что не можешь отвести взгляд от его напряженной позы, от неестественной ухмылки и прищуренных, колючих глаз. И осознаешь: ты сейчас сделал что-то невероятно плохое. Возможно, непоправимое.
Когда Имс злится, ты только и можешь смотреть на него, как кролик на удава. Утихает твой собственный гнев и заменяется инстинктивным страхом. Ты вспоминаешь, как опасен он может быть. Не знаешь, что он может сделать. Может, он скажет что-то болезненное, ударит в самое сердце твоих слабостей. Может, причинит тебе физическую боль. Он настоящий мастер в причинении боли. Но ты никогда не испытывал её на себе.
И вдруг это оказывается так страшно, что ты даже не можешь проанализировать ход приведших к этому событий, вспомнить сказанные тобой в запале слова, придумать что-то, чтобы исправить ситуацию.
Хотя её уже не исправить.
Не меняя выражения лица, Имс отступает назад и говорит, цедит сквозь зубы:
- Отлично. Как скажешь, Артур.
И уходит. Просто уходит, быстро и строго по прямой. Хлопает дверью. Исчезает. Оставляет тебя одного.
Какое-то время ты все ещё не можешь пошевелиться. Глаза Имса отдали тебе приказ, воля Имса сковала по рукам и ногам, а вызванный им страх стискивает грудь и выплескивается из ноздрей с каждым выдохом. Секундная стрелка на часах двигается бесшумно, но тебе слышится её тихое тик-так. Утекают секунды. За ними минуты. С каждым делением на циферблате шанс догнать Имса и что-то изменить приближается к нулю. Но постепенно страх уступает место раздражению.
"Я был прав!" - думаешь ты. - "Я был абсолютно прав в своих претензиях. Как он смеет?!"
Всего десять минут назад ты вылетел из частной стоматологической клиники, едва успев отдать помощнику свое главное сокровище, Пэсив. Всего тридцать секунд до этого ты прошипел Имсу короткое "надо поговорить!" и выбежал из палаты, зная, что он последует за тобой.
Ты успел чертовски привыкнуть, что он всегда следует за тобой.
Ещё несколькими минутами ранее, под сомнацином растянувшимися до получаса, Имс сделал во сне немыслимый кульбит, самоубийственную импровизацию, которая могла вас и спасти, и угробить. Ровно после того, как перед всей командой ты приказал ему этого не делать.
Не посоветовал, не попросил. Приказал.
Имс проигнорировал приказ так, словно отмахнулся от назойливой мухи. Имс улыбнулся, уверенный в своей правоте, и закончил дело с блеском. Имс отвесил поклон. Имс ожидал аплодисментов. Ты выдернул иглу из вены так быстро, что чуть не порвал трубку системы. Все, на что тебя хватило, это увести Имса от остальных и не выяснять отношения прилюдно.
Есть такое важное слово. "Субординация". Ты был главным на этом задании. Ты требовал дисциплины. Требовал уважения.
И не обратил внимания, каким удивленным стало лицо любовника при этих словах. Не обратил внимания на проблеск в серо-зеленых глазах, когда начал орать, выплескивая гнев и возмущение. Пробивая Имса. Разрушая прочные стены его стрессоустойчивости. Сминая оптимистичный жизненный настрой, который помогал Имсу найти мирный выход из любых прошлых конфликтов. Не давая ему уступить. Не давая вставить ни слова.
И когда ты выдохся, стало уже поздно.
У тебя получилось.
Теперь ты стоишь на цветном кафеле в туалетной комнате полупустого паба, и тебе снова хочется кричать. Кричать на него. Кричать на себя. Сорвать одну из раковин и разбить ей зеркала.
Все просто: ты осознаешь, что был не прав. Но и он был не прав. Это провальный расклад. Ты не знаешь, что с этим делать. И это злит только больше.
Но ты лишь поправляешь одежду, убеждаешься, что скулы не слишком горят красным, и возвращаешься к команде.
"Все в порядке", - говоришь им ты. - "Я дал Имсу срочное задание".
Это такая грязная ложь... ты спасаешь свою репутацию даже тогда, когда твои отношения вот-вот развалятся на куски.
Потом ты раздаешь деньги, диктуешь номера счетов, раскланиваешься и возвращаешься в отель. В номере Имса пусто. Злость снова плещет через край. Но ты обуздываешь её. Тебе есть чем заняться.
Утром ты понимаешь, что Имса все ещё нет. Ты помнишь, что он всегда возвращается. Но не сегодня. Не теперь. Ты бесишься, потому что это самое неудачное время для изменения привычек, которое он мог выбрать. Билеты на самолет у тебя. Через пару часов вам надо лететь домой. В квартиру, ставшую совместной. В жизнь, ставшую совместной. Или уже нет?
К твоему счастью телефон Имса включен. На звонки никто не отвечает, но ты сомневаешься, что имитатор поступит по-детски и выбросит его. Немного техники, и ты знаешь, что он ещё в городе. Ещё минуту, и ты знаешь место. Бар. "Боже, какой идиотизм!" - злишься ты.
Ты абсолютно не вспоминаешь, что иногда тоже хочешь залить душевную боль дешевым алкоголем.
Это самый грязный и отвратительный бар, который ты когда-либо видел. От дыма слезятся глаза, но ты замечаешь Имса сразу же, словно внутри есть внутренний приемник, настроенный на его волну. Имитатор сидит за дальним столом в компании тройки пропойц и десятков бутылок. И он пьян. Омерзительно, гадко пьян.
Гнев стегает по нервам.
С каждым твоим шагом воздух словно сгущается. По-одному, все присутствующие в комнате замолкают. Имс поднимает голову, и ты видишь в его глазах отражение своего бешенства.
Ты делаешь последний шаг, останавливаешься и изо всех сил, наотмашь, бьешь его по лицу, по колючей щетине, по красивым, крупным губам.
Это ошибка. Ты забыл, насколько он сильнее и быстрее. Не успеваешь убрать руку, как он перехватывает её и дергает вниз. Ты теряешь равновесие, но не успеваешь даже запаниковать, как другая его рука сталкивается с твоим затылком и впечатывает твое лицо в стол. За волосы. И ещё. И ещё. И ещё.
От боли ты теряешь возможность соображать. Но Имс уже тащит вверх, вздергивает за шкирку как котенка, волочит куда-то в сторону. Мимо мелькают перекошенные лица. Никто не вмешивается. Здесь нет таких глупцов.
Имс коротко рычит «вон!». И ты успеваешь осознать, что это снова туалет. Блядский туалет, твою мать! Это даже было бы смешно, если бы не было так больно.
Имс на секунду отпускает. Щелкает замок двери. И твое лицо снова сталкивается с твердой поверхностью. С отвратительно грязной, исписанной непотребными словами стеной. Это недопустимо для тебя, ты дергаешься, но Имс скручивает руки. Имс слишком сильный. Не вырваться. Не убежать. Не вздохнуть.
Сквозь подступающее чувство паники ты вдруг осознаешь, что сейчас произойдет. Имс, который избивает до полусмерти даже за намек на сексуальное насилие, собирается сделать тебе больно. По-настоящему больно, и физически, и душевно. И ты сам виноват. Ты его довел.
Ты не можешь даже скулить, когда свободной рукой он расстегивает ремень и дергает твои брюки вместе с трусами вниз. Ты не можешь представить КАК кто-то может возбудиться в такой ситуации, но элементарные познания в истории и физиологии не оставляют места иллюзиям.
Ты весь замираешь. Готовишься к боли. Ты знаешь – её уже не избежать. Головка члена Имса касается ягодиц. Ты зажмуриваешь глаза, стискиваешь зубы… и ничего не происходит.
Он все ещё держит твои руки. Он все ещё рядом. Но кожей ты чувствуешь, как его эрекция спадает. Наконец, он выдыхает, и этот звук очень похож на всхлип. А потом ты чувствуешь, как его лоб прижимается к твоему затылку. Захват исчезает, и одна его рука ложится тебе на живот, а другая касается лица, тянет, протискивается между твоей кожей и грязной стеной. Поддерживает. Защищает.
Страх, боль, гнев – все стекает с тебя, как вода. Ты вдруг осознаешь, что это не враг стоит там, за твоей спиной. Не чужак. Не подчиненный. Это твой любимый человек обнимает тебя, прижимает к себе, тяжело дышит в шею. Его кожа касается твоей кожи, мягкий пенис прижимается к ягодицам, как в первые минуты совместного сна, пока не становится слишком жарко, и вы не расползаетесь по разные стороны кровати.
Ты понимаешь, что вы только что остановились в одном шаге от того, чтобы превратить любовь в насилие. В грязь.
И тогда ты испытываешь НАСТОЯЩИЙ страх.
Когда ты шевелишься, Имс сразу реагирует и отстраняется. Тянет тебя от стены, разворачивает. Не глядя в глаза, надевает на тебя брюки. Аккуратно, медленно застегивает ремень. Ты не можешь просто смотреть. Ты протягиваешь руки, касаешься его мягкого живота, пробегаешься пальцами по курчавым завиткам. Осторожно хватаешься за резинку боксеров, оттягиваешь и тянешь вверх. Прикрываешь уязвимую плоть.
Сейчас ты тоже защищаешь его.
Ты вдруг замечаешь, что он едва стоит на ногах. И, наконец, смотришь ему в лицо. В его глазах – боль, усталость и стыд. И это все ты. Это твоя вина. Это твое эго.
Ты поднимаешь руку и касаешься его лица. Окунаешь кончики пальцев в кровь, сочащуюся из разбитой губы. Он ловит твою кисть, разворачивает и целует.
- Тебя надо к врачу. – Хрипло шепчет он, не отнимая твою руку от своего рта. – Кажется, я сломал тебе нос…
- Да, - каркаешь ты.
Но вы оба не двигаетесь с места.
Без названия. Юмор. NC-17 за сцены секса и лексику
читать дальше
Написано для Slevin Kelebra
Прямо перед лицом Артура – призывно колышущиеся сиськи. Он далек от того, чтобы звать «сиськами» женскую грудь, но язык не поворачивается назвать «грудью» тяжелый, украшенный яркими крупными сосками рабочий инструмент этой женщины. Это означало бы уважение, а он не может уважать женщину, которая предлагает себя. Их нужно трахать, а не уважать. Но сиськи аппетитные, и он почти представляет себе, как бы они колыхались, если бы он поставил эту девку на четвереньки и ритмично вбивался бы в неё сзади. Он почти хочет схватиться за них губами, прижаться лицом к мягкой женской плоти. В конце-концов, он мужчина, а не робот! Но Имс только этого и добивается.
Это чертовски раздражает!
Артур пьет джин и почти держит себя в руках. Это довольно сложно, когда стриптизерша вертит задом, передом и едва прикрытым всем остальным на столе прямо перед ним. У неё темные волосы, которыми она встряхивает в такт музыке, влажные губы, выпяченные вперед, и двадцатисантиметровые каблуки, которыми легко можно убить кого-нибудь. Имса, например. Этой скотины нет рядом, это «приватный танец», но Артур уверен, что он наблюдает откуда-нибудь неподалеку. Он отлично знает Имса, не один год с ним прожил. И иногда, за такие выходки, его действительно хочется прибить. ОЧЕНЬ хочется.
Девушка начинает сексуально постанывать и придвигается ближе. У Артура уже стоит. В заведении вообще нельзя пользовать танцовщиц, но, похоже, эта готова предложить свои услуги. Интересно, сколько Имс ей заплатил? Хватит, чтобы жить безбедно ещё полгода? Артур делает ещё глоток джина и непроизвольно облизывает губы. «А что, может, и правда, трахнуть её?», - говорит кто-то гаденький в голове Артура. «Прямо на этом столе, отодвинув эти крошечные трусики? Посмотри какая она… она же хочет этого!» И Артур смотрит. У неё гладко выбритые сильные бедра, мягкий животик, аккуратный пупочек. Он не против, совсем не против, он не гей, несмотря на то, что у них с Имсом. Черт, он даже не знает, как называется то, что у них с Имсом! Но он не гей! И Имс не гей. Поэтому Артур не обращает внимания, если Имс блядует. Артур сам может скадрить себе девочку, если находится в поездке без Имса, но…
Но это значит поддаться на провокацию. Он слишком самолюбив, чтобы вестись на провокации Имса.
Он собирает волю в кулак и отстраняется. Отодвигается совсем, как можно дальше, и поднимает руку в универсальном жесте «стоп». И, когда она удивленно приостанавливается, добавляет жест «тайм-аут». Девушка садится на пятки, смешно вывернув ноги в неудобных туфлях, и немного раздраженно смотрит на него.
- Прости, - говорит ей Артур. Музыка заглушает слова, но он надеется, что она поймет по губам. – Не выйдет.
На её лице мелькают разочарование и злость, она дергается и разворачивается, чтобы слезть со стола и выйти из кабинки. Артур успевает схватить её за руку.
- Оставайся, - как можно четче выговаривает он. И показывает на свой опустевший стакан. – Только принеси мне ещё выпить. И побольше.
Она скептически смотрит на стакан, на его лицо, на очертания его члена, весьма заметные под тканью брюк, но девочкой оказывается умной: кивает, берет у него веер хрустящих купюр и уходит за выпивкой.
Артур надеется, что Имс не решит проверить успешность своего плана сейчас.
Ему везет.
Ещё примерно полчаса они, вместе со стриптизершей, методично напиваются вместе. Её зовут Анна, и она оказывается неплохой девчонкой, когда не трясет перед ним своими прелестями. Помогает то, что она предусмотрительно надевает на себя платье. Она пьет с ним, ругается на своих коллег, хлопает его по плечу – словом, делает все, чтобы отвлечь его от планов расправы над Имсом и неспадающего стояка. Артур даже подозревает, что Имс кинул ему что-то в первый стакан джина, что-нибудь типа «Виагры» - с него станется.
И вот, когда в венах Артура уже почти течет алкоголь с примесью крови, а Анна засыпает на столе, похоть и желание расправиться с Имсом неожиданно причудливым образом переплетаются у него в мозгу. Артур уже не совсем соображает, что делает (боже, он так не надирался со студенческих времен!), поэтому подчиняется двум доминирующим в его мозгу императивам: найти Имса и потрахаться. Но когда он выбирается из приватной кабинки в основной зал клуба, он абсолютно теряет чувство направления, положения в пространстве и вообще себя. Все вокруг мигает, гремит, мимо скользят полуобнаженные, остро пахнущие мускусом тела… Он практически забывает было, что собирался искать Имса…
Но тот тут же обнаруживает себя сам.
- Мать твою за ногу! – потрясенно и как-то восхищенно восклицает Имс откуда-то сзади и хватает его за плечи, когда Артур теряет координацию от неожиданности. – Ну ты и набрался!
Артур сжимает зубы, разворачивается и пытается ударить его в челюсть - это работает императив номер один. Он промахивается и заканчивает движение лицом Имсу в шею – имитатор ловит его и прижимает к себе, удерживая на ногах. Артур не видит, как тот заглядывает в кабинку, но слышит характерный присвист.
- Ну ты даешь! - смеется Имс.
Его горло вибрирует, вибрирует его грудь, это охрененно приятные ощущения, и у Артура срабатывает императив номер два. Он цепляется за плечи партнера, разворачивает голову и впивается губами в его рот. Это классно… «Да!» - ликует его подсознание и «вторая голова». Он пытается придавить Имса к стенке и потереться об него членом. Но ему не удается: Имс сначала поддается, а потом решительно отодвигает его от себя.
- Детка, - говорит он, внимательно глядя в лицо разочарованному Артуру. – Ценю энтузиазм, но давай займемся этим дома?
- Гррр, - выдает Артур, но его уже тащат сквозь толпу к выходу из стрип-клуба.
Он пытается приставать к Имсу в такси, в фойе и в лифте. Имитатор, сволочь, слишком силен, а Артур слишком нетрезв. Но в лифте ему почти удается стащить с Имса брюки. Поэтому в квартиру они практически вваливаются, рука Артура у Имса в трусах, рука Имса у Артура в волосах, а рты соединены покрепче стыковочных отсеков в фантастических кинофильмах. Артур уже не может терпеть, алкоголем сорвало предохранители, а близость партнера сводит с ума. Он же знает все эти выпуклости и впадинки, этот запах, этот вкус! Он заведен настолько, что стриптизерше Анне и не снилось. Не помня себя, он валится на колени, едва имитатор захлопывает ногой дверь, дергает брюки Имса вниз и…
В лоб ему упирается рука. За это Имс получает злобный взгляд:
- Что теперь?! – рявкает Артур.
Рука Имса перемещается со лба к нему на темя, ласково ерошит волосы. Чертов Имс снова смеется.
- Нет, детка. Не хочу, чтобы ты меня укусил ненароком.
Артур бормочет что-то типа «ненавижу», резко поднимается с колен (при этом его сильно заносит) и зигзагами направляется в ванную. Имс остается в прихожей, со спущенными штанами и с интересом за ним наблюдает.
Когда Артур вываливается из ванной, на нем уже только трусы, носки и рубашка. В руку Имсу впихивается тюбик любриканта. Имитатор удивленно округляет глаза, но Артур уже стягивает боксеры с одной ноги, разворачивается и бухается на колени. В данный момент, ему абсолютно насрать, как все это выглядит. Он дрожит и уже почти воет, когда слышит, как Имс опускается сзади, а скользкая рука касается его ягодиц.
- Быстрее! – командует Артур.
- Будет больно, - мягко предупреждает имитатор.
- Мне похер! Быстрее! - и, когда головка члена партнера касается его ануса, Артур подается назад.
Имс сжимает его бедра, он скользкий, но недостаточно, и это больно, больно - больно, блядь! - но подсознание Артура орет от восторга. Да, да, да, да! Кажется, он говорит это вслух. Имс начинает двигаться, но слишком осторожно, а Артур просто НЕ МОЖЕТ уже терпеть. Он рывками двигается навстречу, задает нужный ритм, чуть не падает носом в ковер, двигается дальше, уже не слышит, что говорит Имс, от разбухшей простаты искрит удовольствием прямо в член и мозг, ощущения становятся просто невыносимыми, Артур весь напрягается, замирает, изливается на ковер… и мир темнеет.
Когда он приходит в себя, мир отвратительно светел, он лежит в постели, а Имс сидит рядом в одних трусах, пьет кофе и читает газету. Внизу все болит. Во рту нагадило стадо слонов, не меньше. Голова гудит. Артур морщится.
- Сколько времени? – хрипит он.
- Почти два, - Имс откладывает газету и смотрит на него, ласково и насмешливо. – Я уже позвонил твоему клиенту и отменил встречу.
- Аааа… - неопределенно тянет Артур, на большее не хватает сил. Но вспышка воспоминаний о прошедшем вечере тут же отрезвляет. – Имс, что-то было?
- Ну, для тебя – да. А я не некрофил. – Имса это все откровенно веселит. Артуру хочется придушить его подушкой.
- Тогда считай, я отомстил тебе за стриптизершу. – Наконец находится он.
- Тогда считай, ты отомстил горничной и работникам химчистки, потому что тебя тошнило всю ночь.
Теперь Артуру хочется задушить подушкой себя…
- Думаю, - продолжает Имс. – Эксперимент лучше не повторять.
И когда Артур пытается провернуть затею с подушкой, преспокойно её отбирает, целует его в висок и с улыбкой добавляет:
- Я тебя люблю, недоразумение.
И утро почему-то уже не кажется таким ужасным…
«Момбаса». Романс. G.
читать дальше
Написано для Marvira
Здесь столько солнца, что даже ночь кажется наполненной им. Здесь столько моря, что засыпая в отеле, чувствуешь его запах. Здесь пальмы, такие зеленые, что режет глаза, узкие улицы и бесконечные рынки, облупляющиеся стены, высотки, мечети и индуистские храмы, отели, резные балконы, песок, песок, песок, песок под ногами, песочные стены, песочные брюки Имса...
Артур прячется в отеле и опасается заболеть малярией. Имс вытаскивает его наружу и учит его суахили.
"Ты не можешь жить в Восточной Африке, если не знаешь суахили" - смеется Имс.
"Но я не хочу жить в Восточной Африке!" - измученно думает Артур.
Они "в отпуске". Они в Момбасе.
Здесь американцы, испанцы, японцы, русские, китайцы, корейцы, весь белый свет. Здесь камба, лухья, луо, календжин, кисии, меру, кикуйю, - Имс показывает ему их и называет каждого. Артур смотрит на них из-за стекол солнечных очков, и смотрит на бесчисленные маски, барабаны из кожи и фигурки слонов, и смотрит на Имса, которому нестерпимый блеск солнца, оказывается, абсолютно нипочем.
Имс говорит, на суахили город называется Остров войны, потому что его хотели захватить все, кому было не лень. Он рассказывает про китайцев и португальцев, арабов и Васко-де-Гама. "Этой красавице почти тысяча лет", - говорит он, обводя, обнимая руками панораму с крыши одного из зданий. Имс улыбается, широко и счастливо.
Здесь люди, бедные, веселые, неторопливые, настойчивые, улыбчивые, деловитые, женщины с нестерпимо яркими улыбками и босыми ступнями, дети, играющие в грязи, бедные, такие бедные, но такие счастливые-счастливые-счастливые... Имс здоровается на улицах и говорит на этом невозможном языке, квинтэссенции этого места.
У Артура кружится голова от вездесущего запаха специй, от звуков барабанов, струнных, духовых, американского попа, от смеха Имса.
Имс намазывает кремом его обгоревшие руки и говорит "Ничего, ты привыкнешь, обещаю". Артуру верится с трудом: он житель каменных джунглей и огромных пустых квартир, он не знает, как вести себя в таких местах. Он может взбрыкнуть, может отказаться, но Имс так счастлив после Вены, Кёльна, Брюгге, Праги, Милана...
Имс рассказывает, что и город, и язык суахили возникли в результате чуда человеческой коммуникации. Он говорит, что это язык, родившийся во взаимодействии бесконечно разных культур. Суахили из его уст звучит как рокот прибоя, как урчание далекого грома, как мурлыканье кошки. Артур слушает и думает о посторонних вещах.
А потом у него случается солнечный удар.
Имс становится тише. Он не говорит о гласных, глаголах и префиксах. Он курит на балконе, меняет лед, улыбается и обмахивает его веером из ярких перьев, когда ломается кондиционер. Артур чувствует пустоту: без солнца, смеха и даже вездесущего песка...
Вечером он просыпается, и Имса нет в номере. Он берет себя в руки и спускается вниз, покупает в ближайшей лавке учебник по суахили и открывает его на первой попавшейся странице. До возвращения Имса он читает учебник.
Имс подцепляет книгу двумя пальцами и приподнимает бровь. Артур в ответ поднимает обе. Учебник остается.
Теперь Артур носит белую панаму. Теперь они говорят на суахили. Обычно это детская глупость типа "рыба плывет в воде" или "у крокодила есть хвост", но Имс рассказывает ему и истории на двух языках. О том, как ходить под парусом, о том, что за теми холмами кончается цивилизация и начинается саванна, о масаи, о том, как местные "чистят" европейцев, этих глупых «мзунгу», о hakuna matata - философии счастья.
И однажды Артур осознает. Он сидит на берегу, под пестрым тентом, среди белого песка и изучает систему согласовательных классов, слушает ветер и шум волн, и звуки города. Когда мир окрашивается красным и оранжевым, он встряхивается и ищет глазами Имса. Тот стоит достаточно далеко, в полосе прибоя, босой, и волны Индийского океана преданно лижут ему ноги. Солнце Кении просвечивает сквозь его завернутые штаны и распахнутую рубашку, а волосы выгорели почти добела. Он не курит и вообще не двигается, просто стоит там и смотрит на море, на яхты и лодки, и оранжевые всполохи в воде.
И Артур понимает: Имс - это Момбаса. Имс - это Африка. Это песок, это вездесущее и всезнающее солнце, это язык, объединяющий множество народов, это остров в море, соединенный с материком дамбами и мостами, это сердце, бьющееся в ритме барабанов. Это счастье человека, у которого ничего нет. Это жизнь ради самой жизни.
Он поднимается с полотенца и снимает сандалии. Когда он идет к морю, песок мягко ласкает его пальцы, а море взбирается по штанинам, пропитывая солью дорогую ткань. Но он не останавливается, пока не приближается к Имсу. Тот косит серым глазом и улыбается. Артур молчит. Он не знает, как рассказать о том, что он понял, на суахили, а английский для этого уже слишком груб. Вместо этого он пододвигается ближе, почти касаясь Имса плечом, и смотрит в ту же сторону.
Вместе они провожают обжигающее солнце Африки в путешествие вокруг мира.
Через несколько дней они улетают вслед за ним.
Момбаса скрывается за облаками.
Но суахили остается.
@темы: съело мозг, на просторах ру_нета
-
-
30.01.2013 в 23:22-
-
31.01.2013 в 09:19-
-
31.01.2013 в 13:18